“Тау ҡыҙы” – это значит “горянка”.
“Горы особую атмосферу имеют, особую силу. Я выросла в горах. Для меня горы – это самое лучшее. В подростковом возрасте особенно я любила подниматься в гору. Прямо за нашим домом начиналась гора. Поднималась туда, видела далеко-далеко синие горы, синий цвет тоже разного оттенка. Тогда над нашей деревней в день раз пролетал самолет. И цивилизацию мы больше не видели. Радио было – редкость, дорог не было, связи, телефона не было. Мы жили как в тайге. А я читала, так много читала! И мечтала, что когда-нибудь окажусь в Москве, в большом мире, и впереди как будто маячит что-то светлое, волшебное. Я поднималась в эти горы, вглядывалась в синеву и плакала от красоты. Не выдерживала, плакала. Иногда и сейчас, когда вижу горы, мне хочется плакать от этой красоты, от того, что подарено нам Всевышним на этой земле. Мы действительно живем в райском краю. Когда я оказалась в Аравии, одни коричнево-черные горы, колючие растения, рек нет. Я тогда поняла, что значит рай на земле. Не зря изображается рай, как леса, горы, фрукты, все такое вкусное и красивое. Никак не пустыня”.
Степняки к горам относятся по-другому.
“Я один раз ездила в наш район на какое-то мероприятие вместе с Равилем Бикбаевым, народным поэтом. Вышли у реки подышать, я говорю: “Рауил ағай, как красиво! Наверное, самые красивые места – это наши горы”. Он говорит: “Нет! Мне дышать плохо. Мне кажется, что горы человека ограничивают и как будто падают на тебя”. А потом, когда мы выехали к Архангельскому району, он говорит: “Ох! Я наконец задышал!”. А мне тоже горно-лесные зоны нравятся. Рядом с Белорецком деревня Азналкино, старинное название Мышы – это значит “лось”. Родная деревня Рифа Габитова, нашего гениального танцора. Когда я совсем маленькая была, одно время мы там жили. А там колхознеы поля были. И когда мы переехали в Зуяково, я очень тосковала по полям, мне не хватало простора. С четырех сторон – горы в Зуяково, как в котле. И мамина родина, тоже там – колхозные поля, там гор нет, это Дюртюлинский район. Эти места мне тоже нравились. Но больше всего горы тянут”.
Издавалось много сказок в переводе на башкирский и татарский языки.
“Я читала и на татарском, и на башкирском. Русский язык я не понимала совершенно. То, что в школе изучали, самые простые слова.
Одну бабушку я вообще не видела, она скончалась до моего рождения. Вторая бабушка жила в другой деревне, но когда мы с ней общались, она рассказывала про поверья, связанные с горами, как к природе надо относиться: без разрешения нельзя даже ломать веточку, нельзя срывать без надобности травы, цветы. Траву нужно косить только для скотины, для пропитания”.
Эпос “Урал-батыр” – это моральный кодекс башкир, философия жизни и смерти.
“Самое главное, конечно, – эпос “Урал-батыр”. Я в детстве читала и сейчас я время от времени просматриваю, прочитываю, потому что то, что в детстве не открывалось, открывается сейчас. Там много эзопова языка – птичий язык называется. Иногда говорят, что это придумано Буранбаевым. Такое один человек придумать не может. Это из глубин веков. Это моральный кодекс башкир. Как философия смерти…у меня аж мурашки…Как это красиво описано! Там говорится, если родники перестанут течь, жалея свои потоки, что вот выпьют, и перестанут течь. И если хищные птицы не станут нападать на других птиц, расплодится какая-нибудь порода и другие породы пропадут! Там настолько глубокая философия, сходу не расскажешь – надо целую диссертацию по этому отрывку только написать. Если только зайцы разведутся, они съедят все леса, ничего не останется. Жизнь и смерть. Борьба жизни и смерти. И доказывается, что без смерти невозможно обновление в природе, в жизни. Ты уходишь, освобождая место другому на этой земле”.
Переводить на русский язык эпос “Урал-батыр” – чрезвычайно сложная задача.
“На русский так не переведешь, потому что там иносказаний много. Если дословно переведешь, в содержании многое теряется. И красоту вот эту невозможно передать, как это рифмуется. Там такты, они разные. Редко кто умел полностью эпос воспроизводить. И еще он же должен был быть кураистом, импровизатором, уметь воспроизводить какие-то звуки природные, подражать птицам, домашним животным и прочее. Это двое читали, два кураиста. Меня особенно поразило, что он (Мухаметша Бурангулов – ред.) даже своего коня оставил исполнителям в дар за то, что они подарили вот этот эпос ему. И он ушел домой пешком. А потом внучка рассказывала, что бабушка была недовольна, что он так тратит – тут дети, и так не богачи, а он корову продал и на эти деньги отправился собирать фольклор. Настолько преданный человек, подвижник. Большое дело он сделал для башкирской культуры, для истории. И не только для башкирской – для тюркской, для всего человечества”.
“В эпосе вся философия жизни, вся история человечества в одну скорлупу собрана как орешек”.
“В эпосе – мироздание. Потоп, который был здесь. Морскую раковину с истертыми зазубринами я нашла на горе Белорецка. Все было под океаном здесь. И это все в эпосе есть. Как потом Уральские горы поднялись над пучиной. И это связано все с личностью Урал-батыра. Урал-батыр – мифологическая личность, с одной стороны, но, возможно, был человек такой. Вся философия жизни, вся история человечества, можно сказать, в одну скорлупу собрана, как орешек”.
“Башкиры говорят: у соседа хорошее увидишь – повтори у себя”.
“Я переводы читала с детства. Отец у меня был языковедом, преподавал немецкий, башкирский, русский. Выписывал много журналов. Много публиковали переводов классики. “Леди Макбет”, я помню, Шекспира читала в четвертом классе, и у меня язык спотыкался – я чувствовала, что корявый язык, перевод.
Помогает то, что я и на башкирском, и на татарском читала. После восьмого класса только стала активнее использовать русский язык, потому что поступила в педучилище города Белорецка. И в первый год даже в магазин боялась ходить одна: хотя и понимала всю речь, но говорить боялась. И насмешки были, и издевательства, когда не так скажешь. И сейчас я очень понимаю, когда дети изучают башкирский язык, им трудно дается фонетическое различие. У нас же все-таки сорок две буквы, сорок звуков. Начинают требовать, чтобы правильно произносил звук, например, ө, һ, ҡ, ғ – ребенок теряется.
Оказывается, младенец, когда с ним разговариваешь, у ребенка развиваются через слух вот эти связки, которые могут произносить вот эти звуки. И если ребенок с детства не слышал этот звук, взрослый уже не совсем слышит это и не может это произносить.
Я переводила поэзию с киргизского, с казахского почти без подстрочника. Тюркские языки – они схожие. Переводила “Алису в стране чудес” и сказки Андерсена. Целый сборник вышел”.
Книга о приключениях Алисы “Әлисәнең Сәйерстандағы мажаралары” вышла в Ирландии.
“Ко мне обратились из Фонда Кэрролла. Они, оказывается, собирают по всему миру на разных языках произведения Кэрролла. Когда я начинала, там на 88 языках были изданы книги.
Без гонорара, на общественных началах. Откажетесь так откажетесь. Я посмотрела, там даже на тувинском есть. Думаю, как это так: на тувинском будет, а на башкирском не будет. И я взялась. Переводила целый год. Там был куратор, Фет, потомок того Фета. Он вырос в Киргизии, поэтому тюркские языки понимает. Мои ошибки даже схватывал, спрашивал, почему вы так перевели. Например, лягушку я перевела как әрмәнде. В нашей деревне лягушку называют әрмәнде. Оказывается, я перевела на литературном как “жаба”. Лягушка – баҡа и тəлмəрйен. Он увидел, мне пришлось все это поправить.
Бала сложность в чем. В башкирской литературе не приветствуется, когда одно и то же слово на одной странице повторяется. Некачественная работа. А там, у Кэрролла, один и тот же глагол – по всей сказке. А я пыталась по-разному переводить. И Фет мне тоже замечание сделал: от стиля Кэрролла не отходить! Хотя мне это не понравилось, мне пришлось так работать. Целая творческая лаборатория это была”.
“Әлисәнең Сәйерстандағы мажаралары” – это “Приключения Алисы в странной удивительной стране”.
“Я перевела не как “в стране чудес” – “Әлисәнең Сәйерстандағы мажаралары” –близко к английскому варианту, потому что Wonderland, “wonder” – это “удивляться”, это сон, поэтому и “сәйер” – “удивительный, странный”. Сәйерстан – это удивительная странная страна. Я сначала хотела Ғәжәпстан взять, “ғәжәп” – это “удивительный”, но Фет мне написал, что “ғәжәп” – это арабское слово, а нет ли чисто башкирского слова. И я вспомнила “сәйер”, вот и получился Сәйерстан. “Мажара” – это “приключение”. “Приключения Алисы в удивительной странной стране”.
Я перевела Алису как Әлисә, по-башкирски, потому что по-английски это Элис. Я с Фетом посоветовалась, и он согласился. Других персонажей – тоже близко к нашему фольклору. Чеширский Кот – Чешир Бесәйе, потому что Чешир – географическая местность, я не стала особо творчество проявлять”.
В тексте перевода есть вкрапления, где представлен башкирский фольклор, наши реалии, а также история присоединения башкир к Российскому государству.
“Это по совету Фета. Оказывается, на всех языках так – со своей историей связано. Некоторые стихи я перевела как пародию к башкирским стихам. Там пародия – к английским, а у нас – то, что по тематике подходит, я брала. Частушки башкирские туда разрешил он включить. “Кисельные барышни”, например, сделала “ҡымыҙсы ҡыҙҙар” – “девушки-кумысницы”, и как будто она оказалась в кумысном колодце. “Физкультура” перевела как “тиҙкультура” – на английском же там тоже игра”.
Переводы нужны, в том числе и для того, чтобы показать возможности и богатство башкирского языка.
“Наш башкирский язык настолько богат, настолько гибок! Безграничные возможности! Мы с любого языка можем переводить. Если это, действительно, что-то ценное представляет, с любого языка и нужно переводить”.
Возможно, мы приняли Тень за настоящее, убив свое прошлое.
“Переводить Андерсена было легче, но грустно. Даже плакала. “Тень” – там такая концовка трагическая! Королева приняла Тень за настоящего, выходит за него замуж, а настоящего убили. Это же еще иносказание. Это не только для ребенка. Я потом даже написала в соцсетях, как часто мы принимаем тень за настоящий образ, обманываемся, а настоящие образы не видим, наказываем, и даже можем убить. Очень страшная сказка. Когда последнее предложение написала, я проревела целый час. Мне было очень тяжело. Я к настоящему времени приложила: в каком обманчивом мире мы живем, с какими мы ценностями жили, как потом превратили это в тень, восприняли другое, а, возможно, мы приняли Тень за настоящее, убив свое прошлое. Мы думаем, что новое что-то строем, а на самом деле мы целый век, жизнь наших отцов, дедов в труху превратили. Осознав это, я ревела. Очень было тяжело. Это не наша культура, не наш народ, не наша история, а все равно. Потому что это – общечеловеческая такая боль”.
Вся мировая классика к человечности человека подталкивает, воспитывает человечность. Всегда воспеваются лучшие качества в человеке.
“Потребительское общество. Мы получили то, что хотели. Но всегда бывают в истории человечества перевороты не только в обществе, но и в сознании. И все равно человек со временем очищается, выздоравливает духовно. Я думаю, мы к этому уже начали движение. Я очень всегда надеюсь на лучшее. И уроки человек должен проходить. Как ребенок, если не переболеет, не будет иммунитета, если не упадет, не будет бояться боли. Так и человечество через боль, через испытание развивается.
Я всегда удивляюсь: вот в революцию почти мальчишки же – что Тукай, что Бабич, что Иванов чувашский – они же были мальчишками по сути, а какие гениальные стихи оставили! Я вот в этом году смотрю – так много американского клена, как сорняк растет! А ведь в некоторые года те же семена падают, но они же не всходят. И вот дубы. У нас участок примыкает к дубняку, иной год падают желуди на наш участок и начинают ростки давать, раз в двенадцать лет, может быть. История человечества, развитие человечества – так же. В какой-то период вдруг что-то начинает расти сразу! И у нас такие гениальные все молодые поэты были, тот же Маяковский. Кстати, у Маяковского мне некоторые стихи очень нравятся, даже про тот же самый советский паспорт. И сейчас почему бы нам не гордиться своим российским паспортом?
“Если звезды зажигают, значит, это кому-нибудь нужно”. Мы испытываем сейчас то, что должны были испытать. Это наше испытание. И будем надеяться на лучшее. Башкирская поговорка есть, что даже вода мутнеет временами. И наше развитие так же – временами мутнеет.
Я в этом году провела онлайн-конкурс исполнителей моих стихов. Это дошкольники и начальные классы. Хотела целый месяц продолжить, но мне пришлось на десять дней раньше закончить – неожиданно приняло участие почти четыреста детей! Я обещала каждому ребенку по книжке своей. У меня изданные на свои деньги были. Вынуждена была сократить из-за того, что мне уже не позволял мой бюджет. Я была более пессимистически настроена, но воспрянула духом! Оказывается, в глубинке, в разных районах, дети изучают стихи, наизусть читают! Меня это очень порадовало. Кстати, в позапрошлом году одна девочка получила Гран-при на конкурсе исполнителей сказок. Мою стихотворную сказку про пожар в лесу, как зайцы пожар устроили. И пятилетняя девочка длинную мою сказку выучила наизусть! Я была изумлена. Радует, что дети читают стихи, учат наизусть. Значит, язык живет”.
Недавно я выпустила на свои средства то, что исполнила на конкурсе сэсэнов, как книжку. Я благодарна моей семье, моим детям. Они вот издали для дошкольников две мои книжки, тоненькие, как раз я их раздаю как подарки. Это четверостишия легкие для самых маленьких. И вот к моему 70-летию издали наше “сәсәнлек” – это “сказительство”. Мы друг другу отвечали. Баймакский Каипкулов – у него острый язык, действительно он сэсэн, тематика у него такая, язык народный, настоящий, с афоризмами. Настолько богатый язык! Вообще, Баймак, Бурзян – самые такие места, где язык сохранился. И вот я ему отвечала. Долго мы с ним состязались, и, в конце концов, он сдался. Мне Гран-при вручил Ахмат-агай Сулейманов, профессор. Это такая память осталась!
Мы проводили конкурс через газету. Было время подумать. А вот когда раньше сэсэны проводили айтеш, один закончит – другой тут же должен отвечать, моментально! Искусство импровизации. Я даже иногда говорю: частушки – школа сэсэнства, настолько острые вопросы ставятся, и ответы тут же. Так что частушки должны продолжаться. Ни от чего не надо отказываться от своего”.
Премия им. Хадии Давлетшиной помогла провести конкурс на лучшее произведение для подростков.
“Самое уязвимое место в башкирской литературе – проза для подростков. Очень мало таких произведений, которые бы повели за собой. А мне хотелось, думала, может, появится какое-то произведение, схожее с гайдаровским “Тимур и его команда”, то, что увлечет, объединит наших детей. Какая-то идея появится, что-то духовное. Вот ради этого я вложила свою премию. Были довольно успешные произведения. Многие опубликованы в журнале «Шоңҡар». Я думаю, разовым мероприятием этого не сделать, надо постоянно над этим работать, стимулировать писателей”.
“Я очень аскетично живу. Вообще, человеку много и не надо”.
Курбан-байрам – праздник человеколюбия.
“Когда человеку приносишь жертвенное мясо, это не столько пропитание, сколько он получает тепло человеческое, что он не забыт на земле. Человечество должно быть человечным. Это должно быть праздником человеколюбия”.
“Если бы Всевышний хотел, чтобы мы не грешили и не ошибались, он бы нас создал ангелами”.
“Я старалась приносить пользу. И остаюсь преданным патриотом своей страны”.
Работа над проектом «Башкирская Википедия» Башҡорт Википедияһы – более десяти лет и более 10 тысяч статей.
